Десять лет назад правительство Германии приняло стратегический план инновационного развития экономики страны, получивший название «Industrie 4.0». Прошло ровно десять лет.  Название превратилось в бренд и распространилось широко по миру – и в полном виде, и даже отдельно номер «4.0». Появились «Образование 4.0», «Качество 4.0», «Энергетика 4.0», «Логистика 4.0»,  «Сельское хозяйство 4.0»,  «Работа 4.0» и даже «Россия 4.0». О немецком происхождении уже мало кто вспоминает. Но чего же удалось достичь и как немцы отмечают юбилей ?

Германия всегда славилась своим машиностроением, автомобилестроением, судостроением, электротехникой и другими промышленными отраслями. Но похвастаться современными компьютерными и сетевыми технологиями она не могла.  Обратив внимание на то, что IT-технологии в тех же  США развиваются большей частью  в сфере  коммуникаций, социальных сетей и развлечений, немцы решили предложить новое, более «солидное» применение для интернет – подключение к нему промышленного оборудования, целых производств и цепочек поставок. Таким образом, планировалось соединить традиционное преимущество в инженерии с новыми возможностями современных технологий.  

     Проект был назван Индустрией 4.0, а  новая волна автоматизации – четвертой  промышленной революцией. Первая была связан с заменой мускульной силы энергией пара и воды в 18 веке;  вторая – с  электрификацией и конвейерным производством; Третья – с автоматизацией и появлением на заводах станков с ЧПУ. Отличительной особенностью четвертой промышленной революции стало широкое распространение интернета и подключении к нему в том числе и неодушевленных объектов («интернет вещей» — Internet of Things),  на развитии концепций киберфизических систем (Cyber-Physical Systems), «умных фабрик» (Smart Factory),  «цифровых двойников» (Digital Twin).  Эти и другие инновации начали развиваться в 21 веке в разных странах мира, но объединить их в проект и назвать революцией решили именно немцы.

     В отличие от трех предыдущих промышленных революций, четвертая была начата рукотворно, «сверху» и в рамках одной страны.  На родине марксизма, видимо, воспользовались теорией революции, учли наличие объективных предпосылок (проникновение цифровых технологий во все сферы жизни, взрывного роста числа подключенных к сети устройств,   объемов данных и скорости их обработки)  и  решили возглавить движение.

     Немцы подошли к делу  как обычно – неторопливо, но обстоятельно. В январе 2011 года проект был инициирован,  на Ганноверской выставке того же года концепция четвертой промышленной революции была представлена широкой общественности, в ноябре   – проект был принят правительством в рамках плана «Хай-тек стратегия 2020».  В апреле 2013 – промышленные Союзы Германии BITKOM, VDMA и ZVEI, объединяющие около 5000 компаний, основали так называемую Платформу «Индустрия 4.0»  При поддержке платформы стали создаваться самоорганизующиеся рабочие группы по различным аспектам внедрения проекта. В апреле 2014 г. Платформа Индустрия 4.0 опубликовала первую версию эталонной модели архитектуры для Индустрии 4.0 (Referenzarchitekturmodell für Industrie  — RAMI 4.0),   целью которой является  описание сложных взаимосвязей и разложение их на «удобоваримые»  фрагменты. Под новую архитектуру разрабатываются также новые стандарты DIN. 14 апреля 2015 опубликована стратегия разворачивания проекта с промежуточными  датами по каждому разделу до 2020 года.  

     Параллельно с разработками в технической сфере были обозначены и различные  проблемы и риски, связанные с реализацией проекта: информационная безопасность, изменения на рынке труда (обучение новым компетенциям, исчезновение старых профессий),  вовлечение в процесс малых и средних предприятий, составляющих основу немецкой экономики.

       Авторы проекта убеждали нас, что мы стоим у истоков фундаментальных изменений, что по масштабу и последствиям четвертая промышленная революция радикально отличается от всех предыдущих, что человечеству предстоит увидеть ошеломляющие технологические прорывы.

       Прошло 10 лет.  Все эти годы. Казалось, что вот-вот произойдет что-то грандиозное, «Индустрия 4.0» выйдет, наконец, из стадии планирования и исследований в цеха и революция начнет приносить свои плоды.  Но пресса пишет снова о планах, снова о рисках для занятости,  снова о важности участия малых и средних предприятий, снова о необходимости новых компетенций. При этом утверждается,  что настоящая революция еще впереди, что Индустрия 4.0 еще не достигла цели, что первое десятилетие «Индустрии 4.0» было учебными годами.

     Юбилей «Индустрии 4.0» не вызвал ажиотажа в Германии – публикаций на немецком языке, посвященных этому событию не так много, как могло бы быть. При этом они не такие восторженные, как в первые годы разворачивания проекта. Публика явно остыла,  а сам термин из-за частоты употребления утратил былую злободневность.

       Опросы немецких предприятий выявили следующие проблемы пробуксовки «Индустрии 4.0». Самыми большими проблемами являются недостаточность финансовых ресурсов (77  % опрошенных), требования к конфиденциальности (61 %) и IT-безопасности (57 %), а также нехватка специалистов (55 %). Несмотря на то, что 95 % немецких промышленных компаний по-прежнему рассматривают Индустрию 4.0 как шанс для своего бизнеса, две трети (66%) из них честно признали себя отстающими.

     Попытки за патетикой Индустрии 4.0 увидеть практические экономические результаты приводят к любопытным результатам. Индустрия 4.0 призвана совершенствовать производственную сферу, а результатом совершенствования производства обычно является  повышение производительности труда (количества товаров, произведенных одним работником за определенное время).  Профессор университета прикладных наук в Карлсруэ Кристоф Розер приводит график изменения производительности в обрабатывающей промышленности Германии и США c 1970 по 2020 годы, включая десятилетние скользящие средние (пунктирные линии). На графике специально отмечен период  разворачивания проекта «Индустрия 4.0».

Данные, приведенные на графике, свидетельствуют о том, что за последние десять лет изменение темпа роста производительности труда было определенно ниже, чем в предыдущие десятилетия, а иногда даже отрицательным. «Не «революция» ли замедляет производительность?» —  задается вопросом профессор Розер. Аналогичная картина наблюдается в более широком временном диапазоне (начиная с 1950-х годов) и для общей производительности труда в экономике, а не только в обрабатывающей промышленности (включая сельское хозяйство, услуги, горнодобывающую промышленность и т.д.).

       В последние годы прирост производительности труда в Германии самый низкий со времен Второй мировой войны. Никакого всплеска, связанного с «Индустрией 4.0» не видно. «Дело, видимо, в немецком менталитете, – с иронией замечает Розер. – Мы любим разрабатывать, проектировать и создавать чертежи. Создание продукта – более хлопотно».

       Однако проблема снижения темпов роста производительности во времена активного инновационного развития не является новой. Она даже имеет имя — парадокс Солоу. Лауреат Нобелевской премии Роберт Солоу заметил ее еще во времена третьей промышленной революции: «Вы можете увидеть эпоху компьютеров повсюду, только не в статистике производительности».  Высказывание Солоу связано с тем, что в 1970-80-е гг. американская экономика характеризовалась снижением роста  производительности при ежегодном росте расходов на информационные технологии на 20-25%.   

       Возобновившийся в 1990-е годы рост (по крайней мере в США) ослабил интерес к этому феномену. Но повторение ситуации в последние  годы снова заговорить о загадке производительности или о «парадоксе производительности 2.0».

       Парадокс Солоу пытаются объяснить следующим образом:

• особенности методики расчета производительности в США, учитывающей часть роста производительности как инфляцию,
• необходимость значительного временного лага (отсрочки) между моментом внедрения технологий и появлением результатов. Например,  эффект от электрификации  стал ощутимым  лишь через 40 лет после  ее начала,
• новые технологии часто меняют способы производства, распределения и потребления товаров и услуг, но не влияют напрямую на экономические результаты. Например, издержки от online-торговли из-за малых партий могут превышать выгоду. Кроме того, многие услуги в наше время предоставляются бесплатно, а создание ценности может быть выражено в повышении комфорта,
• управленческие ошибки, негативные последствия увеличения объемов информации, высокие издержки  на совершенствование рабочих процессов при внедрении информационных технологий, а также просто завышенные ожидания.

       В любом случае, приходится признать тот факт, что ожидать быстрых экономических результатов от цифровой трансформации и внедрения новых технологий не приходится.

А значит не следует забывать о традиционных способах повышения эффективности. Прежде, чем пытаться переложить свои запутанные и непрозрачные бизнес-процессы на «цифру» в надежде, что компьютер победит эту сложность, стоит поработать над уменьшением этой сложности на физическом уровне. Цифровизация неэффективных процессов приводит лишь к неэффективным цифровым процессам.

По материалам статьи: Новиков, О. А. Десять лет индустрии 4.0: Парадоксальный итог  // Стандарты и качество. – 2022. – № 1 (1015). – С. 90-93.